«Янтарная комната», окончание романа

– Саша, – крикнула Зинаида Митрофановна. – Вы не против, если я тут пока бокалы на полке перетру?
– Ой, конечно! – благодарно откликнулась Сашенька. – У меня с этими стёклышками проблемы. Только возьму их – сразу руки начинают дрожать.
"Ещё и руки!" – вздохнула про себя Зинаида Митрофановна.
Вообще-то ей показалось, что с руками у Саши всё в порядке. Может, просто боится… Вещи-то чужие, Леночкины. Вон те высокие бокалы ей подружки на свадьбу подарили. А пузатенькие… Нет, пузатенькие, кажется, от матери Толика остались. Видно, послевоенные. А может, отец из Германии привёз. Надо бы их выставить как-нибудь позаметнее.
Зинаида Митрофановна вдруг ясно осознала, что дом этот – всё-таки не Леночкин. Даже кое-что из мебели осталось от родителей Толика. Да всё, собственно, – кроме гарнитура и разных мелочей. А теперь и совсем новые вещи появились. Занавесочки, шторки… Кастрюльки на кухне. И чудится Зинаиде Митрофановне, что это потихоньку вытесняют из дому Леночку, доченьку её ненаглядную, снегурочку её дорогую. Пожила тут, помучилась – и хватит.
А с другой стороны – разве не понятно? Столько лет мужик сам хозяйничал. Все кастрюли пожёг, все занавеси закоптил. Чем чистить – действительно проще было новое купить. Тем более что зарплата у него хорошая. Правильно Леночка говорила: с его зарплатой он учиться никогда не захочет.
Чтоб такую зарплату после института получать, надо стать… профессором, директором… Но ведь есть и самолюбие у людей! Люди о здоровье думают. А этот готов до самой пенсии таскать ящики в порту! Ну а если сердце подкачает? Или давление? Кем он тогда будет? Куда пойдёт?
Ах, да что говорить! Учиться в молодости надо было. А сейчас…
И не её это дело, в конце концов.

А деньги… Если бы не дети, Зинаида Митрофановна ни копейки бы у него не взяла! Им с Маринкой и её пенсии хватало. Картошка – своя, фрукты – свои. Куры. Ребёнок был сытый, ухоженный. Всё, что Толик давал на Мариночку, Зинаида Митрофановна относила в сберкассу. До копейки!
В один прекрасный день она вручит всё внукам – да ещё с процентами. Поровну. Лучше всего было бы преподнести каждому к свадьбе его сберегательную книжку. Но вряд ли так получится. До Алёшиной свадьбы она, может быть, и дотянет, а до Маринкиной – точно нет.
Вспомнилось вдруг, как Леночка, бедная, плакала незадолго до смерти: обидно ей было, что не увидит она Мариночку невестой…
Зинаида Митрофановна посмотрела на портрет дочери. Внимательно, будто надеялась разглядеть, как относится Леночка ко всем этим переменам.
Леночка улыбалась. Всё её устраивало: и новые занавески, и новые кастрюльки… И странная слабенькая женщина, которая возится и возится на кухне. Насыпает в белоснежную гору взбитого белка сначала мак, потом грецкие орехи.
– А клюква зачем? Зачем давать в безе клюкву? Никогда такого не видела!
– Так интереснее! Без клюквы приторно получается: и безе сладкое, и крем сладкий…
– Господи, и крем сюда идёт?! – всплеснула руками Зинаида Митрофановна! – Зачем вы ищете себе лишнюю работу?
– А на что ещё я гожусь? – грустно усмехнулась Сашенька и посмотрела прямо в лицо Зинаиде Митрофановне. Будто читала её мысли.